Выходит, не я один этим вопросом задавался. ) Действительно, а почему так? Равно как и 
вопросом: "Почему колбаса бывает вкусная, а бывает полное говно?". Оказывается, эти 
вопросы мистическим образом связаны между собой.Вот, к примеру, пришло давеча ко мне два 
лупня, в гости, Кирилл и Ярик. Уже название их, говорит о себе, мол, люди хорошие, а 
значит, живут в дерьме по уши и бороды. А оба любят носить бороды, чтоб в них прятать 
крошки от обеда, и по вечерам, кормить ими голубей, сидя на лавочке, возле дома, 
попивая баночное пиво, Черниговского разлива. Я купил, как водится, водки, колбасы и 
сыру. Сыр, впрочем, в повествование добавлен для объёму и антуражу. В реальном 
размышлизме ему места не отводится. Как, собственно и соку из концентрата, о котором 
даже и упоминать то не следовало. Выпили мы, как водится по три рюмочки, завязалась 
беседа о превратностях судьбы и прочем шоу-бизнесе. Вот тут то и прозвучал этот 
вопросец,мол, а почему разным негодяям всегда везёт гораздо больше, чем приличным людям? 
И воцарилась тишина. Каждый думал о чём-то своем. Поиски ответа, вызвали активное 
морщенье лба, и получился встречный, но прямой и стремительный, как поезд вопрос: "А от 
чего колбаса бывает хорошая, а бывает как то и не очень?"...

Колбаса

В поездах быстрого следования от Петербурга до Москвы установлена специальная система подачи воздуха в вагоны, чтобы от большой скорости он не становился слишком разреженным. Сами вагоны при этом сделаны герметичными, и открыть во время движения окно или дверь совершенно невозможно. 

Система подачи воздуха первоначально была совмещена с системой торможения, которая, как всем известно, также работает на сжатом воздухе. Однако вскоре от такого совмещения отказались, поскольку был случай, когда в скоростном поезде ЭР-200 один пьяный мудак сорвал на полном ходу стоп-кран, и все пассажиры, включая машиниста, проводников и бригадира поезда, задохнулись. 

В управлении Октябрьской железной дороги долго думали, что делать с этим мёртвым поездом и, поскольку время было голодное — начало девяностых, да и чтобы шуму не поднимать, решили отправить всё содержимое скоростного поезда на Черкизовский колбасно-сосисочный комбинат, чтобы использовать в качестве добавки к варёным колбасам. 

Именно с этого времени черкизовские колбасы стали славиться особо нежным вкусом, и всякий, кто один раз их попробовал, уже другой колбасы в рот не возьмёт. 

После этого успеха руководство черкизовского комбината заключило с управлением октябрьской железной дороги контракт на поставку содержимого одного скоростного поезда один раз в три месяца. К тому времени совмещённую воздушную систему уже убрали, и теперь у каждого бригадира в штабном вагоне есть кнопка: он её нажимает сразу же после Твери, и в заказанном поезде отключается подача воздуха. Проводникам и машинистам на этот случай выдают кислородные подушки, потому что столько проводников не напасёшься. 

Родственники пассажиров первое время крайне надоедали управлению октябрьской железной дороги своими вопросами. Тем не менее им всегда отвечали очень вежливо и назначали время. В один из дней все обеспокоенные родственники собирались в актовом зале управления. После этого пускали газ, и родственников тоже отправляли на черкизовский комбинат. 

Так что через некоторое время родственники перестали волноваться, и у москвичей теперь считается, что если кто-то не приехал из Петербурга, значит судьба его такая, все там будем. 

Однажды писатель Сорокин (тоже, кстати сказать, большой поклонник черкизовской колбасы — у него в портфеле всегда лежит искусанный батон ветчинной) попал именно на такой поезд. 

Уселся он в своём купе, достал из портфеля бумажку, карандаш и начал писать какую-то очередную свою гадость. И так бы он никогда её не дописал, но, когда после Твери отключили воздух, проводник вагона, в котором ехал писатель Сорокин, допустил халатность: он надумал покурить травы, для чего ещё на остановке в Твери открыл окно, подперев его шахматной доской для вытяжки. 

Проводника, конечно же, сразу вызвали в штабной вагон и зарубили там пожарным топором, но ничего не поделаешь: времени на то, чтобы душить вагон с писателем Сорокиным уже не оставалось, поэтому вагон потихоньку перецепили на станции Москва-сортировочная к другому поезду. Так что писатель Сорокин вышел на Ленинградском вокзале и пошёл домой, или к блядям, или неизвестно, куда он там обычно ходит — ничего даже не заметил. 

Почему-то вообще в этой жизни разным негодяям всегда везёт гораздо больше, чем приличным людям.

Дмитрий Горчев